Жизнь моих родителей пришлась на жестокий 20 век. Они детьми пережили русско-японскую войну, подростками первую мировую войну и взрослыми - большевистский переворот, гражданскую войну и последующие потрясения – коллективизацию, индустриализацию, культурную революцию, страшный, по масштабам репрессий, 1937 год, вторую мировую войну и жизнь в изгнании, в каторжных условиях, с 1943 по 1957 годы, дискриминацию по национальному признаку и после возвращения на Родину… 

Они владели арабским  алфавитом, но так как большевики посчитали, что пока мусульман не оторвать от букв Корана, мусульманскую религию не искоренить, то решили ввести латиницу. Бедные мои родители выучили латиницу, но опять большевики посчитали, что латиница приближает к буржуазному западу и решили ввести кириллицу – как инструмент для быстрейшей ассимиляции-русификации мусульманских и малочисленных народов СССР. Кириллицу мои родители не осилили, не до этого было. Шла одна чистка за другой. Большевики полностью истребив дореволюционную интеллигенцию, взялись за интеллигенцию, которую вырастили сами же, в советское время. Уничтожив дореволюционное зажиточное крестьянство, взялись за крестьянство, которое встало на ноги во время НЭПа. Искали везде врагов народа и находили их миллионами и среди офицеров армии, и среди рабочих, и среди крестьян, а об интеллигенции и говорить нечего. И эти миллионы арестованных при фараоне Сталине бесплатно возводили, строили пирамиду социализма. В стране шли повальные аресты, шла борьба за выживание, а потом началась вторая мировая война.

А борьба с врагами народа продолжалась. Уже целые народы стали врагами народа. В 1943 году 02 ноября, ровно через 115 лет после кровавого Хасаукинского сражения и насильственного присоединения Карачая к России, карачаевский народ подвергся новому, более жестокому геноциду со стороны Российского государства – был изгнан с родной земли и сослан навечно в Среднюю Азию – на вымирание и исчезновение, хотя мужчины все были на фронте и защищали это людоедское государство. Бедные карачаевцы ничего не понимали и даже искали причину своей ссылки то в изменниках, то в бандитах, которых было не больше чем у других народов. Они не хотели верить в то, что политика России в отношении горцев-мусульман Кавказа ещё со времен имама Шамиля была и осталась политикой уничтожения, порабощения, вытеснения, ассимиляции, депортации. В этой связи становится понятным, почему на секретной карте «Минеральные ресурсы Карачая», выпущенной ещё в 1942 году, до оккупации области фашистами, карачаевские населенные пункты обозначены грузинскими названиями, в т.ч. Микоян-Шахар (столица Карачая) значится как Клухори. Судьба карачаевского народа была давно предрешена, только ждали подходящего случая. Такой случай подвернулся и сталинско-бериевско-сусловская клика претворила в жизнь мечту царских генералов – карачаевцев выселили, а их родину расчленили и передали Грузии, Ставропольскому и Краснодарскому краям. Под шум войны тогда на это никто не обратил внимание. Целый народ – целый мир пропадал, погибал в Туркестане. Министр Внутренних Дел Киргизии Пчелкин докладывал, что за первые два года ссылки малолетних детей карачаевцев погибло 22 тысячи… Половина нашего народа лежит в песках Средней Азии… джаннетли болсунла.

 Царская Россия нас завоевала, Коммунистическая Россия нас выселила, Хрущевская оттепель, под давлением мировой общественности и благодаря беспримерной борьбе самих репрессированных народов за свое возвращение, показушно, половинчато решила вопрос реабилитации, а сегодняшняя лжедемократическая Россия не отдает народам то, что у них отнял антинародный тоталитарный режим…(Некоторые любят его называть сталинско-бериевским, хотя они – Сталин, Берия и вся К^ просто выпуклое проявление того строя, верхушка марксистско-ленинского коммунистического айсберга). Даже Закон »О реабилитации репрессированных народов» принятый новым руководством России 26 апреля 1991 года, оказывается, был принят не для исполнения, а для того, чтобы ввести мировое сообщество в заблуждение. Иначе как объяснить, что ни один народ не реабилитирован до конца? Я думаю, почему сегодняшние демократы не довели до конца святое дело реабилитации репрессированных народов? Да потому, что они лжедемократы, они – вчерашние номенклатурные работники КПСС, большинство из них – подводная часть того самого айсберга и пока они во власти никто не застрахован от рецидивов прошлого, даже от возврата тоталитаризма, хотя форма может быть другая. Наглядный пример Чечня. Идет народоубийство, а наши «демократы» молчат.

Родившиеся в начале 20 века, так и не увидев ничего хорошего от российского государства на протяжении ста лет, кроме гонений и лишений, пережив все ужасы рождения, взлета и падения коммунизма, мои родители умерли в конце века, в страхе за своих детей и внуков, под грохот новой русско-кавказской войны. Дай Аллах покоя этому многострадальному поколению хоть на том свете.   

Мой отец, Лайпан`ов Аббас Матай`евич, уроженец села Хурзук. Мать, Лайпан`ова (Семен`ова) Даус Ильяс`овна, уроженка села Учкулан. Хурзук и Учкулан, вместе с Къарт-Джурт`ом и несколькими другими являются древнейшими карачаевскими селениями, возраст которых к началу 21 века, по мнению ученых – историков и археологов - исчисляется около 5-тысячелетиями. Род Лайпан`овых берет свое начало от Адурхай`а, а род Семен`овых от Трам`а. И Адурхай, и Трам, как Будиян и Науруз, являются сподвижниками легендарного вождя карачаевцев, по имени Къарча и родоначальниками самых больших карачаевских фамилий. Атаулы: по отцу я Джагъа Лайпан, наш тийре-квартал и поныне известен в Хурзуке. По матери я Белкъау Семен, наш квартал-тийре в Учкулане также известен.

Позже наша семья вначале жила в селе Акъ-Къала, потом в ауле Къызыл-Къала, а в 1970-е годы мы переехали в Малокарачаевский район.

            Селом, где я вырос, является Къызыл-Къала: здесь прошло моё детство, здесь я окончил среднюю школу. В самом детском возрасте на меня, на мое мировоззрение сильно повлияли два столетних аксакала: Ислам улу Джюсюп и Белкъау улу Мухаммад. Первый был мужем старшей сестры моей матери, второй тоже был близким родственником моей матери (его внук Дахир Семенов в настоящее время известный бизнесмен и меценат). Помню, как они завернувшись в старые тулупы лежали на зеленой траве, а я по их указанию бегал то за овцами, то за телятами, не давая им прорваться на совхозное кукурузное поле. Ислам улу хорошо пел исторические песни и с ностальгией рассказывал о старине, Белкъау улу то соглашался, то яростно спорил, приглашая меня тоже то в свидетели, то в судьи.

Моим  детским воспитанием и образованием я обязан своей старшей сестре Айшат. Она научила меня в 5 лет читать и писать. Когда она стирала или готовила, я ей читал взрослые карачаевские книги – мне радостно было, что я читаю без запинки, а ей интересно, или она делала вид, тем самым поощряя мою любовь к художественной литературе. Таким образом, я рано пристрастился к чтению, даже умудрялся читать ночью, при свете керосиновой лампы. Электрический свет я впервые увидел, когда учился в пятом классе. Это, конечно, из-за нашей депортации в 1943 году.

Когда в 1957 году в мае мы вернулись в родное село, там не нашли ни одного целого дома: за 14 лет нашего отсутствия все было уничтожено – сожжено и разграблено. Все начали с нуля: землянки, мазанки, дикие срубы, кто как мог, лишь бы к осени быть под крышей. Но здесь мы были на родной земле и все тяготы переносили жизнерадостно и обустраивались на века. Но не всех пускали в родные места, особенно старались оторвать нас от гор, курортных мест, вынуждали поселяться на плоскостных землях, вокруг Черкесска, за пределами бывшей Карачаевской автономной области, мотивируя это тем, что жить на равнине легче, это в интересах карачаевцев и т. д. и т.п. Истинная же причина была в другом, хотя сегодня некоторые шизофреники пишут о карачаевской экспансии, хитромудро «забывая», что эта «экспансия» была инициирована и проведена принудительно их предшественниками - их братьями по крови и духу - секретарями обкома КПСС и руководителями облисполкома так называемых народных депутатов КЧАО.        

Карачаевская Автономная область не была восстановлена, а Указ о её восстановлении был скрыт от карачаевского народа и только под давлением национального движения «Джамагъат» органы власти его вытащили откуда-то в 1990-е годы, через несколько десятилетий спустя. Деньги, которые были выделены государством на обустройство возвращающегося карачаевского народа в 1957 году, были распределены по всей вновь образованной Карачаево-Черкесской АО. Львиная доля этих денег ушло на развитие Хабезского и Адыге-Хабльского районов, на строительство г.Черкесска, где заселилось только 0,67% возвратившихся карачаевцев. Таким образом, в известной мере правы и те исследователи, которые говорят, что станица Баталпашинская стала городом Черкесском благодаря добру, оставшемуся после выселения карачаевцев, а в современный развитый город с промышленным потенциалом, развитой инфраструктурой, многоэтажными домами он превратился после 1957 года, опять-таки на деньги выделенных карачаевскому народу. Кого интересует документы, показывающие распределение этих денег по районам, селениям, могут эти архивные данные найти в книге  «Карачаевцы. Выселение и возвращение. 1943-1957» (издательство «ПУЛ», Черкесск, 1993). Нетрудно догадаться, кто был заинтересован в создании, вопреки воле карачаевского народа, единой Карачаево-Черкесской АО и распределении денег, выделенных только карачаевскому народу, по всей КЧАО. К сожалению, эта история повторилась и  в 1990-е годы, когда реабилитационные деньги карачаевского народа  были разбазарены и использованы не по назначению, а государственность карачаевского народа, восстановление которой  предусмотрено Российским Законом «О реабилитации репрессированных народов» от 26 апреля 1991 года, до сих пор не восстановлена.  Безусловно, в грабеже карачаевского народа и преграде на пути восстановления нашей автономии участвовали и карачаевские «амантиши» - номенклатурные работники. Без их предательского участия или трусливого «благоразумия»-молчания, такое было бы невозможно.

В 1961 году я пошел в первый класс Кызыл-Калинской средней школы. Учился хорошо, без особых усилий. Любил сочинять стихи. Первое мое стихотворение было напечатано в областной газете, когда я учился в четвертом классе и дома все были поражены, когда принесли несколько рублей - мой первый гонорар. Мои родители, фанатично верующие люди, резко отрицательно относились к поэзии, танцам, видя в них козни шайтана. Мать всё уговаривала меня вместо чтения пустых книжек читать Коран. Она, бедная, ненавидела галстуки, считая, что их носят коммунисты-безбожники. Чтобы её не обидеть в школе я не стал ни пионером, ни комсомольцем.

Правда, рифмоплетством я занимался ещё раньше, ибо, помню, как, однажды, доярки, весной кочующие в горы, около дороги остановились, и одна из них вырвала из моих рук клочок бумаги и прочитала вслух – все весело заржали: стихи были про любовь. Мне стало стыдно, я покраснел. Одна из них меня быстро схватила, прижала к себе и сказала: вот увидите, из него выйдет большой поэт и покоритель женских сердец. А сейчас мы его берем с собой – на горных пастбищах вдохновенье его будет посещать часто. Я не на шутку испугался: они отпустили меня, взяв с меня слово, что я им посвящу стихотворение и прочту осенью, когда они будут возвращаться  Я смотрел им  вслед: на грузовой машине – в белых халатах, крепкие, ладные – они казались очень красивыми, неземными. Машина, почти по отвесной дороге, увозила их. Я помахал им вслед – приятный девичий смех летел с небес. Тогда я ещё не ходил в школу.

Потом часто задавали вопрос: может кто-то из моих предков был поэтом? Не знаю, но вот что я записал со слов родителей: мать моего отца Эльканова Саудат(Фердаус) и известный певец Багъыр улу Къасбот родились от родных сестер. Къалай улу Аппа (его мать из Джагъа Лайпановых) также близкий мне родственник по отцовской линии. Известный врач и поэт Асхат Басиятович Биджиев и мать моей матери Биджиева Халимат дочь Зекерия-хаджи - дети родных братьев. Это я пишу на всякий случай, хотя уверенности, что тяга к стихотворству у меня от них, нет. Раз коснулся древа родства, то укажу родословное древо отца и матери. По отцу: Аббас-Матай-Мамуш-Ибрай-Аслан-? По матери: Даус-Ильяс-Мусса-Белкъау-?   К моему стыду, родословное свое до седьмого колена не знаю, но думаю, дело исправимо.

Вспоминаю один случай. Учительница родного языка и литературы задала сочинение на тему «Мое село». Тут я развернулся. Спросил у родителей, у стариков соседей и написал какое у нас было село до выселения. Написал как нас выселяли и как мы там умирали, и как, через 14 лет вернулись в разрушенное наше село. И даже песню про депортацию сумел полностью поставить в текст. И свое сочинение гордо вручил учительнице. Бедная Софья Азретовна!  Оставила меня после уроков и начала хлестать меня тетрадью. Плачет и ругает меня: «Ты что, хочешь чтоб твоих родителей посадили? О нашей ссылке нельзя писать. Запрещенная тема. А написал ты прекрасно, правдиво, все так и было. Быть тебе писателем. Не бросай, продолжай писать. Только никому не показывай. Никому. Только мне». Шел я домой расстроенный, потрясенный.

Вспоминаю и другой случай. Было время оразы. Была одна учительница, ярая атеистка. И вот она решила вывести на чистую воду, держащих пост. Со стаканом воды обходит всех нас и заставляет делать глоток. Нас оказалось несколько учеников, отказавшихся пить. И сейчас думаю, зачем это ей надо было? Может, она действительно думала, что борется за наше здоровье? Делает хорошее дело? Ладно, Бог ей судья. Все мы разные.

Преподавателям я относился с почтением и сегодня я произношу некоторые имена с великой благодарностью. Это мой первый учитель Чомаев Магомет Асланович. Прекрасные педагоги Биджиева Зульфа Османовна, Айбазова (Абаева) Софья Азретовна… Можно было бы всех перечислить. В маленькой, плохо обустроенной, наспех построенной школе они сумели нам дать такие знания, что мы выдерживали конкурс в самые престижные, самые прославленные ВУЗы СССР. Низкий Вам поклон Учителя Кызыл-Калинской средней школы и большой салам всем старшим землякам-односельчанам, которых я знавал, уважал за их искренность, доброту, внутреннюю культуру и природную мудрость, одноклассникам привет, а молодому незнакомому поколению особо желаю успехов и благополучия. Ас-салам алейкум, Къызыл-Къалачыла. Аллах ишигизден, бютеу джашауугъуздан да къууандырсын. Я в долгу перед Вами. У меня есть идея написать книгу о родном селе, полагаюсь, как всегда, на волю Всевышнего.

Школу я окончил в 1972 году. В школе я был не только одним из лучших учеников, но и одним из самых развитых физически. Боролся хорошо, бегал неплохо. Мой личный рекорд в прыжках в высоту был 170 см, в длину 5 метров 15 см и в толкании штанги 95 кг. Были, конечно, и лучшие прыгуны, и борцы, и бегуны, из нашего маленького села вышло немало мастеров спорта. Правда, по акробатике меня никто не мог победить. Дальше всех я ходил на руках по земле, делал стойку на руках на вершинах скал и высоковольтных столб, поражая людей и пугая бедную мать. До сих пор думаю, если бы я вовремя попал  в секцию по гимнастике или акробатике, я мог бы стать чемпионом. Но так как мы по всем видам спорта были самоучки, то и травмы получали часто. В восьмом классе подымая гири я переусердствовал, плечевые суставы опухли и я еле мог писать мелом на доске. Несмотря на эту травму, я летом косил сено, а с осени эти суставы меня начали грызть. Полиартрит, ревматизм, не знаю что, но эти суставы не дают мне покоя и по настоящее время. Думаю, нынешние проблемы с сердцем начались от них. Хотя врачи говорят, что у меня врожденный порок сердца, что-то не верится: мог бы с таким сердцем я так косить сено, бороться часами, подымать тяжести и ничего не чувствовать?

После окончания школы, я несколько лет работал на заводе, потом служил в армии. Об армии я мог бы рассказать поучительные вещи, но так как думаю о ней написать отдельно, не буду останавливаться.

В 1979 году я поступил в Литературный институт им.А.М.Горького на отделение поэзии. Правда, через год меня отчислили, якобы за отказ ехать на сельхозработы. Истинная причина же, я думаю, была в другом. Ректор института, человек властный, злопамятный, сталинской закваски, читая лекции, как-то сказал, что в те времена он закрыл немало театров. Я со своего места бросил реплику: «нашли чем гордиться. Вот если бы вы открывали театры – другое дело». Этого было достаточно, чтобы он мою студенческую жизнь взял под личный контроль. Если бы не Кайсын Кулиев, навряд ли я смог бы восстановиться и продолжить учебу. Вообще, я многим обязан и в жизни и в творчестве этому великому человеку. Когда на мою вторую книгу наша писательская организация поставила крест, как не соответствующей социалистическому реализму, опять на помощь пришел Кайсын и книга была издана. Для меня Кайсын останется как образец истинного Человека – горца, гражданина, поэта.

В 1983 году в Москве проходило Всесоюзное совещание молодых писателей. Там я прошел как открытие этого форума и рукопись моих стихов была рекомендована к изданию в престижном столичном издательстве «Советский писатель». Чуть позже она вышла книгой под названием «Камень и Дерево». Я признателен за это Михаилу Числову, а также моему переводчику, поэту Аркадию Тюрину. К сожалению, Аркадий, с которым я дружил немало лет, которому был близок дух моей поэзии, ушел из жизни совсем молодым – перестроечное время убило его. Ежедневная борьба за кусок хлеба и огромное желание творить в конце концов измотали Аркадия. Остались его прекрасные стихи, переводы и книги, которые он сумел на высоком уровне составить и издать. От поэта остаются стихи – это его бессмертие.

В 1984 году я окончил Литературный институт и у меня открылась перспектива остаться в Москве и работать в солидном издательстве. Но Ректор института показал мне письмо из писательской организации КЧАО за подписью ответственного секретаря Османа Хубиева, где он писал, как там ждут не дождутся Билала Лайпанова, место работы для него уже готово и т.д.и т.п. И я поехал домой. Об этом сейчас можно жалеть, можно и не жалеть. Благодаря своему возвращению, я многое узнал вблизи и могу дать теперь реальную оценку и событиям, и людям.

Осман Хубиев встретил меня неприветливо и с сарказмом сказал: «у нас работы нет, разве что на моё место, но я не собираюсь уходить. А написал я так, чтобы ты вернулся в отчий край».

Я обратился к секретарю обкома КПСС по идеологии. На мое карачаевское приветствие он ответил по-русски и как-то с опаской посмотрел на двери. Он позвонил Осману Хубиеву, тот отрекся от своего письма и сказал, что такое он не писал, молодой человек сочиняет.

Я в бешенстве на следующий день вылетел Москву, взял копию письма Хубиева и прилетел обратно. На этот раз секретарь обкома КПСС достаточно резко поговорил с Османом Ахияевичем, но вопрос мой не был решен. Я остался без работы.

Благодаря стараниям журналиста Сейита Лайпанова я был принят корреспондентом отдела партийной жизни и советского строительства газеты «Ленинни байрагъы». Через год, областное управление культуры направило меня в Москву в ГИТИС им.Луначарского преподавать карачаевский язык и литературу карачаевской студии. И начальник управления культуры КЧАО, и секретарь обкома КПСС по идеологии, и редактор газеты дали мне слово, что по возвращении работой я буду обеспечен и моя очередь на квартиру будет сохранена. В 1988 году я вернулся из Москвы и остался на улице, без работы и перспектив на жилье. К тому времени ни того начальника управления культуры, ни того секретаря обкома КПСС на этих должностях не было. Тогда с ними надо было заключить какой-то письменный договор, это мне в голову не пришло и расплачивался за это я сейчас.

В таком состоянии меня увидел ученый Сослан Байчоров, сотрудник КЧНИИ (в настоящее время Институт Гуманитарных Исследований при правительстве КЧР). По его ходатайству я был принят в сектор литературы этого института. Здесь я впервые столкнулся с суровой действительностью, когда в Конституции страны пишется одно, а в жизни проводится совершенно другое. О каком расцвете литературы, культуры народов могла идти речь, если карачаевцы продолжали подвергаться дискриминации по национальному признаку, а на родном языке не позволяли писать даже литературоведческие статьи? О какой подготовке национальных кадров могла идти речь, если этот институт, созданный для этой цели, с 1957 по 1990 годы не подготовил ни одного кандидата наук из карачаевцев? Натравливание представителей одного народа на представителей другого народа стала практической политикой Карачаево-Черкесского обкома КПСС. На карачаевцев продолжали смотреть глазами Суслова, бессменного секретаря обкома КПСС Темирова, то прямо, то косвенно обвиняли во всех грехах. Терпеть все это дальше было невозможно, многочисленные устные и письменные обращения в облисполком и обком КПСС, в ЦК КПСС оставались без ответа или отписками в лучшем случае.

Исчерпав все возможности, ученые карачаевской и ногайской национальности начали забастовку. Председателем забастовочного комитета избрали меня. Тогда органы власти и управления зашевелились, правда их движения имели цель не решить проблему, а напугать нас. Из Ставропольского крайкома КПСС прибыла комиссия и имела со мной беседу. «В такой многонациональной области надо писать на понятном всем русском языке. А на родном, никто не запрешает, говорите дома». Мне все стало понятно. Создание таких многонациональных областей со стороны государства преследовала цель нивелирования национальностей, смешение народов и языков, ассимиляцию их, превращение их в однородное, одноликое, одноязыкое стадо. С этим смириться я  никогда не смог бы. Ни один поэт не смирится, когда хотят лишить его языка, на котором он пишет. Я сказал: »А кто сделал область многонациоанальной? Кто натравливает народы друг на друга? Значит, надо восстановить Карачаевскую автономию, как было это до нашей депортации. Черкесы тоже создадут свою автономию. И все станет на свои места». Но это был глас вопиющего в пустыне. Я прошел Черкесский городской суд, Карачаево-Черкесский областной суд и Верховный Суд России. Эти суды были не на стороне Истины, Правды, Справедливости, а на стороне властей. Надо было избрать другую тактику и стратегию борьбы.

Так я пришел в карачаевское национальное движение, целью которого было полная реабилитация нашего народа, восстановление его государственности. И начиная с 1989-1990-х годов, я как журналист, писатель, издатель занимаюсь только проблемами своего народа.

Мы были очень близки к цели. Под давлением деятелей репрессированных народов 26 апреля 1991 года был принят российский Закон «О реабилитации репрессированных народов». 17 ноября 1991 года мы начали бессрочный митинг в Карачаевске с требованием восстановления КАО, строго в соответствии с Законом о реабилитации. Под давлением демократической организации «Джамагъат» и всех прогрессивных сил, открывшаяся 03 декабря 1991 года в Черкесске сессия парламента КЧР вынуждена была принять решение о восстановление Карачаевской государственности. 05 февраля 1992 года Б.Н.Ельцин представил в Верховный Совет РФ законопроект о восстановлении Карачаевской Автономии в составе РФ. Мы думали, наконец-то справедливость восторжествовала. Но мы ошиблись.

В России было слишком много сил, заинтересованных в том, чтобы Закон «О реабилитации репрессированных народов» не действовал. Наш «Джамагъат» упустил свою победу. Воспользовавшись разногласиями на разных уровнях власти, старое руководство Карачаево-Черкесии, отлично отдававшее себе отчет в том, что в новых структурах Карачаевской и Черкесской республик оно не найдет себе места и вынуждено будет уйти с исторической арены, предприняло беспрецедентную атаку на уже готовый законопроект и добилось отсрочки его рассмотрения под предлогом необходимости проведения в республике «общественного опроса». Все силы и средства искушенного в политических интригах аппарата были брошены на подготовку этого «опроса» в нужном направлении. В ход шли и откровенные провокации (в казачьих районах ораторы, представлявшие республиканскую власть, распространяли дикие вымыслы о том, будто «Джамагъат» собирается то ли заселить эти районы турками, то ли передать их во владение Турции и изгнать казаков), и грубые угрозы (к избирательным пунктам в карачаевских сельских районах в день опроса-голосования стягивались войска, отряды милиции и ОМОНа), и подтасовки результатов, и сбивающие с толку иезуитские формулировки самого опроса («Согласны ли Вы – при условии реализации Закона «О реабилитации репрессированных народов» на принципах равноправия всех народов – сохранить единую Карачаево-Черкескую Республику?»). В результате опрос состоялся 28 марта 1992 года, и 78,5% принявших участие в голосовании ( прежде всего русские, черкесы, абазины, ногайцы, в чьи руки была передана судьба карачаевского народа, но также и карачаевцы, не сумевшие сориентироваться в том, что происходит), ответили положительно.

Это дало мощный козырь В. И. Хубиеву, который сумел благодаря итогам опроса удержать в своих руках власть. Ему подыграли депутат Верховного Совета РФ Азрет Урусов и председатель Конфедерации репрессированных народов Исмаил Алиев. Впоследствии, разгневанными земляками Урусов  был смещен с поста председателя «Джамагъат», а Алиев с поста председателя Конфедерации репрессированных народов. Вот эти три человека стояли во главе тех сил, которые не дали состояться Карачаевской Республике. В Республике началась тотальная обработка общественного мнения, нацеленная на то, чтобы впредь никто и никогда не смел вернуться к этому вопросу.

Но жизнь показала, что без решения этого вопроса не быть миру и спокойствию в КЧР. Не такие уж дураки были Къурман Гюрджюев и Умар Алиев, когда в 1926 году, идя навстречу желаниям и карачаевцев, и черкесов, добились создания двух государственных образований – Карачаевской и Черкесской. И в настоящее время, без восстановления этих национальных образований, мы обречены на постоянное национальное соперничество, которое подогревают и поощряют имперские силы. 

Пока есть Закон «О реабилитации…» мы будем бороться на основе этого Закона, если темные силы добьются отмены Закона, то на основе самоопределения народов, будем бороться за восстановление Карачаевской государственности. В конце концов, со многими потерями, которых можно было избежать, мы опять-таки вернемся к этому вопросу. Так не лучше ли его решить хотя бы сейчас. Промедление ведь смерти подобно.

Выборы первого Президента КЧР показали, что этот вопрос не снят, а также нежелание черкесов жить в одной Республике с нами. Так зачем же оскорблять друг друга, не лучше ли разойтись, не доводя дело до кровопролития? И не надо думать о том, кто кого победит, а надо думать как стать хорошими соседями и мирно жить каждый в своем доме. И каждый к другому мог в гости ходить и от души говорить: мир дому твоему!

Но не ожидая восстановления нашей государственности, на основе Закона «О реабилитации репрессированных народов» можно и нужно восстановить всё, что было у  нас до нашей депортации: Союз Писателей, национальный театр, научно-исследовательский институт, ансамбль песни и танца, издательство, типографию, прессу, все очаги культуры, науки, образования. Кто противодействует этому – тот против Закона и должен быть привлечен к ответственности. Но поразительно, наши люди проявляют юридическую неграмотность. Только этим или  усталостью можно объяснить нашу пассивность.

К сожалению, наша интеллигенция, в основном, оказалась беспринципной, гнилой, трусливой, не способной шагать в ногу со временем и вести за собой народ. Не то что жертвовать собой во имя высоких идеалов, но даже жертвовать частицей своего благополучия она не захотела. Человек, который не ставит интересы своего народа выше своих интересов, в конечном итоге деградирует и как личность, и как человек. А среди нашей интеллигенции есть такие, которые давно перещеголяли и Иуду, и Амантиша вместе взятых. Вам нужны их имена? Читайте мою работу «Позорный столб». Там есть фамилии очень высокопоставленных негодяев законодательной и исполнительной власти, правоохранительных органов и секретных служб, со всеми их черными деяниями. Народ должен знать и своих героев, и своих предателей. У нас как получается: подлецы предают, продают свой народ, преследуют патриотов, стучат на честных людей - на этом делают карьеру, строят свое благополучие и не наказанными живут и умирают. Безнаказанность порождает новых подлецов, которые от поколения к поколению становятся все страшней и подлей.

Кто виноват в трагедиях нашего народа? Они должны быть названы: и заказчики, и исполнители, и пособники. Все. Поименно. И должен быть суд: и над живыми, и над мёртвыми. А то мы ходим по площадям и улицам, носящих имена убийц граждан и народов. Любой человек, совершивший или намеривший совершить преступление должен знать: наказание неминуемо, неотвратимо. Даже смерть не спасет его от правосудия и прежде чем пойти на преступление, пусть подумает, как будут чувствовать себя его дети, близкие. Да, эти безбожники боятся только суда на этом свете. Им не удастся избежать наказания и на этом свете – это они должны знать.

К сожалению, в нашей жизни перемены если и есть, то только в худшую сторону. Даже те проблески свободы, демократии остались в прошлом. Государство вернуло себе атрибуты Российской империи. И по отношению к национальностям ведет себя по-имперски. Это гиблая политика. Она приведет к небывалым потрясениям. Это самоубийство.  Национальный вопрос и его решение - та лакмусовая бумажка-определитель здоровья нашего общества и жизнеспособности Российского государства.

 В это трудное время нам как никогда нужна выдержка. Надо сохранить Российскую Федерацию именно как Федерацию, чтобы все народы в ней чувствовали себя хорошо. И дело реабилитации репрессированных народов надо довести до конца. Новый век, новое тысячелетие должны быть торжеством Разума и Справедливости.